Надежда ШЕК: «Когда руки становятся умными, ты за ними уже не следишь»

Людмила Печугина

О нелёгкой доле архангельских скульпторов ИА «Северные новости» упоминало уже не раз. То их на выставку «Север -2018» не пригласили. То в упор не видят скульпторов городские власти, отдавая явное предпочтение… и заказы, само собой, художнику-иллюстратору.

Интервью с Надеждой Шек готовилось к публикации на этой неделе. И так совпало, что сегодня объявили итоги конкурса на лучший проект памятника Фёдору Абрамову. И победителем его стала Надежда Капитоновна. Поздравляем победителя и публикуем интервью.

В художественной школе я не училась

— Надежда Капитоновна, когда у вас появилось увлечение скульптурой, живописью, и вы поняли, что хотите стать скульптором?

— Наверное, когда я была еще школьницей. У меня был очень хороший преподаватель рисования, Николай Михайлович, до сих пор его вспоминаю. Я, конечно, пыталась заниматься живописью, но результаты моих опытов меня не удовлетворяли и добирала в скульптуре. А потом пришла к убеждению, что мне надо учиться ваянию.

— Вы заканчивали художественную школу?

— В художественной школе я не училась, я закончила Пензенское художественное училище, а потом художественный институт имени Василия Сурикова в Москве.

— А те, кто с Вами учился, все стали скульпторами?

— Очень многие. Допустим, Михаил Дронов со мной учился, Тугаринов Дмитрий, Тавасиев. В нашей группе было десять человек. Ребята из союзных республик, из Осетии, из Тувы.  С некоторыми я до сих пор поддерживаю связь. В феврале ездила в Пензу, там был юбилей училища, и встречались наши девчонки. Нас было четверо, и мы наконец все увиделись. Только одна преподает, а остальные работают скульпторами.

— И сколько лет нужно учиться, чтобы стать мастером?

— Училище 4 года и институт 6 лет, получается я 10 лет получала образование. Это очень долгое становление. А потом уже руки становятся «умными», и ты особо за ними не следишь, а следишь за мыслью и формой.

— После института сложно ли было найти работу?

— Все-таки большой плюс советского времени, что когда человек отучился, ему гарантировано трудоустройство. Города делали запросы на специалистов с предоставлением жилплощади. Мы с мужем первый год жили в мастерской. А через год получили маленькую двухкомнатную квартиру.

Самое важное — идея. И не каждая годится

— А как проходит процесс создания скульптуры?

— Есть классический такой ход: сначала замысел, который в голове, потом идут эскизы на бумаге, потом маленькие эскизы в мягком материале, потом идет создание полного размера произведения и только потом твердый материал. То есть скульптура — это многодельная работа, очень много стадий. Правда, иногда я не делаю эскиз в пластилине, а сразу делаю в камне, но это уже сказывается опыт работы с материалом.

— Самое сложное в работе, это что?

— Самое сложное, и самое важное — идея. Это самая суть. Когда есть идея, ты уже загораешься, и всё делаешь на одном дыхании. Далеко не каждая идея годится для воплощения её в объеме. И значимость должна быть подкреплена.

— Любой человек может стать моделью, героем работы?

— Это, конечно, непростой вопрос. Скульптура ведь обращена к вечности, по крайней мере у меня такая позиция. Сейчас в скульптуре много чего делают развлекательного, но я не сторонница такого подхода и, может быть, чрезмерно серьезно отношусь к искусству. Поэтому, считаю, не каждый образ годится для создания скульптуры.

Наша фамилия переводится как «камень»

— У вас есть любимый материал?

— Так уж получилось, что мой любимый материал — всё-таки камень. Сначала это было обусловлено возможностями творчества в Архангельске. Здесь нет возможности отлить скульптуру в бронзе. Бронзу надо лить где-нибудь в Москве, или Подмосковье… С деревом у меня как-то не сложились отношения. Сам процесс оказался для меня сложным, хотя есть у меня несколько работ из дерева. А вот с камнем всё получилось гораздо лучше. Камень мне нравится на протяжении всего процесса создания, камень очень красив на любом этапе, с самого начала и до конца.

А потом мне вспомнилось, отец говорил, что наша фамилия переводится как камень. Это меня так поразило! Получается, в жизни ничего не бывает случайного.

— А из какого материала работа ценится больше?

— Скульптура ценится по своей эстетической ценности, а не из-за материала, я так считаю.

Я буквально «заболела» творчеством Рубцова

— Кто-то изначально заказывает у вас работу или же вы сначала создаете скульптуру, а потом продаете?

— В общем-то мои работы, да и не только мои, делятся на заказные и чисто творческие, то есть работы, которые ты сделал по своему замыслу, по своей идее. Но в Архангельск я приехала вслед за мужем, который сюда был направлен по распределению. То есть тогда Архангельску нужны были скульпторы, исполняющие заказы города. Городу нужны памятники, мемориальные доски, чтобы увековечить своих выдающихся граждан, героев. Это конкретно заказ. Надо же как-то существовать, содержать мастерскую

— Вы помните свой самый необычный заказ?

— Наверное, удивительно было, когда ко мне пришла сельская учительница из Емецка, Татьяна Васильевна Минина, с идей создания памятника Рубцову. Создание памятника- большая проблема, а в деревне во сто крат сложнее. И, тем не менее, в Емецке памятник Рубцову стоит. Автор памятника Николай Овчинников, мой муж. И это очень значимая работа, для него и его творчества.

— А вы сами любите творчество Рубцова?

— На тот момент мы мало что о нем знали. Только потом стали изучать, и это, конечно, было сильное впечатление, просто огромное. Я буквально «заболела» его творчеством. У меня есть несколько посвященных ему работ.

Нет средств и проект остается только проектом

— О работах. А где в Архангельске можно их увидеть?

— Наверное, в запасниках музея. Есть несколько мемориальных досок: краеведу Овсянкину, писателю Богданову, надгробие Александру Роскову, Людмиле Филлиповой у телецентра, и Еликаниде Волосевич у первой городской больницы.

— Вы единственный профессиональный скульптор в Архангельске. Насколько профессия востребована в нашем городе?

— Востребована. Но есть такие проекты, которые не реализованы из-за недостаточной финансовой поддержки. Нет средств и проект остается только проектом.

— Чем же вам интересно изготовление мемориальных досок и памятников?

— Работа с мемориальными досками мне нравится тем, что я встречаюсь с лучшими людьми города.  Замечательные личности, их друзья, коллеги, родственники, с которыми я потом дружу всю жизнь. Через общение с ними и я внутренне обогащаюсь. Это, конечно, большая ценность. А работать над образом поэта, писателя — вообще замечательно. Ты погружаешься в его творчество, наслаждаешься его произведениями и пытаешься их выразить, оформить в скульптуре.

Скульптура в дереве, посвященная отцу, куда-то ушла

— А как бы вы сами описали свои произведения?

— Это работы с устойчивым внутренним состоянием, которые обращены в глубину вечности. Они не развлекательные. Работы маленькие, но они достаточно весомые, внутренне наполненные. Вот, например, «О вечном». Маленькая, но вполне выдерживает увеличение. В этом я убедилась, когда ваяла ее в Сеуле. Я была в 2002 году на симпозиуме, где работали скульпторы из разных стран. Эту работу я увеличила до двухметрового размера. У меня был ассистент, который метабой сделал грубую обработку, а я  потом  дорабатывала окончательно. Скульптура сейчас экспонируется в Национальном парке Кимчхон (Gimcheon — прим. ред.).

— Получается, за рубежом ваши работы есть.

— Есть. В Сеуле в Национальном парке,  в Норвегии, в Финляндии и в Швеции. Кстати, когда я ездила в Норвегию, у меня была вынужденная остановка в Мурманске. Там я попала в областной музей, и вдруг увидела свою скульптуру. Очень удивилась, кто бы мог подумать, что она тут живет?  В советское время проходили зональные выставки, и Министерство культуры закупало лучшие работы. Потом они распределялись по музеям, а куда, нам не сообщали. И вот таким образом одна из моих работ, посвященная художнику и писателю Тыко Вылке, оказалась в Мурманске.

— То есть, вы не знаете судьбу отдельных ваших работ?

— Да. Таким образом у меня скульптура в дереве, посвященная отцу, куда-то ушла.

Работ талантливого архангельского скульптора нет только в Архангельске

— У вас есть любимые художники?

— Бывает, сначала одним увлекаешься, потом другим. Но есть такие, которые тебя радуют всегда. Я люблю архаику, то, что делали безымянные мастера. Нравятся православные мастера Средневековья, потрясающие вещи. Генри Мура люблю, Константина Бранкузи. В годы студенчества увлекалась осетинскими художниками. Гадаев, Соскиев, замечательные скульпторы.

— Слышали, что ваши работы есть в Третьяковской галерее. Как они туда попали?

— К нам в Архангельск приехала выставка скульптора Андрея Марца, замечательного мастера. Я Марца знаю со времен студенчества. В «застойные» времена училась в Москве, мы ходили  на все выставки. Чаще всего выставлялись очень унылые «произведения» — соцреализм называется. Тошнило от них.

Но были работы Андрея Марца, прекрасного анималиста. Острая, живая, очень современная форма, сурово-эмоциональная. Мы ходили смотреть именно на Марца, он был как глоток свежего воздуха. И вдруг его выставка приезжает в Архангельск.

Я познакомилась с Андреем Валерьяновичем, сильное впечатление он оставил. Общение с ним было полезным. Во время составления экспозиции, я увидела, насколько он хороший экспозиционер. Работу создать — одно, а вот умение ее выставить правильно — дорогого стоит.  Жена Марца, Людмила Викторовна, заведовала отделом скульптуры в Третьяковской галерее. Она побывала в нашей с Николаем мастерской, у нас завязалась  дружба.

Людмила Викторовна и выбрала две мои работы для представления комиссии. Они были приобретены и находятся, кстати, в постоянной экспозиции Третьяковской галереи. Все собрания музеев, чтоб вы знали, делятся на три части: самая важная – постоянная экспозиция, вторая часть — выставочная, та, что ездит по стране и за рубеж, и есть запасники — третья часть.

— А в Архангельске, выходит, только мемориальные доски… И в каких музеях еще ваши работы стоят?

— В Русском музее в Санкт-Петербурге, в музее Искусств народов Востока в Москве, в Новоиерусалимском музее города Истра. Нет пророка в своём отечестве…

Справка

Надежда Шек, Заслуженный художник России.

Родилась 9 сентября 1951 года в поселке Дальверзин Ташкентской области.

Окончила в 1974 году Пензенское художественное училище, в 1980 году — Московский государственный художественный институт имени Сурикова по специальности художник-скульптор.

 С 1976 года участвует в областных, зональных, республиканских и всесоюзных художественных выставках. В 1989 году вступила в Союз художников России.