Шиес: противостояние 14/15

О том, что происходило в ночь с 14 на 15 марта на станции Шиес, о сборах, дороге, дружбе и многом другом в путевых заметках редактора «Северных новостей».

Объявление о поездке архангельских активистов на станцию Шиес появилось в соцсетях где-то за неделю до нашего отъезда. Люди начали приносить продукты и предметы первой необходимости. Кто-то из предпринимателей дал денег на новую армейскую палатку, собрали спальники, в одном из гаражей сварили печку. Когда поняли, что скидываться на автобус нет никакого смысла — все вещи в него просто не влезут, — решили ехать несколькими машинами, в том числе грузовым микроавтобусом и УАЗом с большим прицепом.

На старте

Немного слякотный и слегка мрачноватый из-за грязной корки на сугробах вечер в Архангельске. У входа в подвал стоят мужики. На Шиес, спрашиваю. Получаю утвердительный ответ. Хозяйка помещения запаздывает. Стоять холодно. Постепенно, немного нерешительно, разговариваемся и через несколько минут все уже знакомы. Обсуждаем предстоящую поездку. Строим планы.

Наконец, приезжает Анюта и открывает двери. Начинается погрузка. Полтонны — продукты, вещи, спальники, армейская палатка —  летят в прицеп УАЗика, а безотказный водитель Ален с вечной улыбкой на лице спокойно рассортировывает груз. Ален приехал из Нового Уренгоя, прямо с вахты на месторождении. Добирался вертолётом и самолётом. Утром откопал свой УАЗ, затем прицеп, проверил машину перед выездом. «Я теперь буду на двух вахтах: на основной работе, а потом на Шиесе. Пока мусорную стройку не закроют», — заверяет он.

Пока грузимся, к нам подходят люди. С сумками, коробками и пакетами. Несут продукты до последней минуты. И радуются, что успели: «Передайте там нашим: мы переживаем, будем помогать, чем сможем. Спасибо вам за стойкость!» Стартуем около девяти вечера.

Дорога — сплошной лёд

Нас десять человек на трёх машинах: шестеро мужчин и четыре девушки. Мы гоним по трассе первыми и смеёмся над рассказами Оксаны. За разговорами, конечно же, о Шиесе время летит незаметно. Парни на УАЗе отстают километров на 50. Саня в микроавтобусе выехал позже всех. И попал в аварию ещё под Холмогорами. Узнаём об этом уже заполночь. Выход один — Алену нужно возвращаться, забирать у него вещи и снова догонять нас. Но парни не берут трубки, не слышат. В итоге ждём. Ловим их на трассе, всё объясняем и снова разъезжаемся. Мы дальше. Они обратно. В конечном итоге Ален намотает 1400 километров, вместо 800. Водитель и пассажиры побитой машины перегрузят вещи в прицеп и уедут в Архангельск. Но они тоже в эти дни попадут на станцию, попутной машиной, спустя сутки.

По пути выясняем подробности ДТП. Саня вылетел на встречную полосу. Столкновение с грузовиком получилось по касательной. Весь бок машины всмятку. Но люди целы. Только поцарапало лица осколками стёкол.

Дорога — сплошной лёд. Больше 80 км в час ехать опасно. Периодически меняемся за рулём. Утром въезжаем в Урдому. Никто толком не спал уже сутки. В ночь поехали, чтобы с утра поставить нашу палатку. Основная группа подъехала бы в уже готовое жилище. Но палатка из-за ДТП будет только к вечеру. Планы ломаются. И мы подстраиваемся под новые условия.

«Костёр», «Вахта», «Станция» и «Дом 2»

В Урдоме небольшая остановка и снова в путь. Остаётся каких-то 30 километров. Проскакиваем по газопроводной дороге. Подъезжаем к первому блок-посту. Здесь позывной «Костёр». Стоит вагончик. Рядом большой навес, горит костёр. Нас встречает большой угрюмый парень.

Знакомимся. Олег приехал из области. Спрашиваю, чем он занимается, и откровенно удивляюсь: «У меня 25 детей. Работаю в детском доме. Физрук я. Вот ими и занимаюсь. Разные они. Есть бандиты, есть домашние, есть дети, которых насиловали годами, есть такие, кто беды в жизни не знал, но вдруг остался сиротой». Уже несколько недель он дежурит на «Костре». Утром прошёл «боевое крещение»: не пропустил технику строителей. «Заработал» протокол об административном нарушении от ДПС, но техника не прошла.

Кроме «Костра» есть ещё три блок-поста. «Вахта» — самый первый вагончик, который установили в декабре. Там есть спутниковый Интернет, электричество. Ведётся постоянное наблюдение за незаконным, как считают активисты, переездом через ж/д-пути.

«Станция» — постоянный пост непосредственно на станции Шиес, где люди пресекают незаконный слив топлива с тепловозов. «Дом 2» — вагончик на дороге, которую строители пробили среди леса в сторону Республики Коми, на посёлок Мадмас. Эта дорога, как и та, что ведёт от «Костра» считаются незаконными. Проезд техники по ней, тем более бензовозов, противоречит правилам безопасности.

Слив топлива на самой станции также незаконен, нет соответствующих условий. Таким образом, когда активисты начали блокировать незаконные поставки топлива, стройка практически встала. Доходило до того, что приезжали настоящие боевики в масках на лицах и пытались прорваться с бензовозами на стройку. Не вышло. Полиция, к слову, хотя и утверждает, что обе дороги законны, всё же провести технику с горючим не смогла. Значит, люди на блокпостах правы.

Кто супа-шиесника не едал, на Шиесе не бывал

Аня, Лена, Анатолий и я начинаем готовить суп. Чистим картошку, открываем консервы, спорим о качестве тушёнки и целесообразности добавления солёных огурцов. Лена неудачно полоснула ножом по пальцу. Но продолжает шинковать, резать. Когда-то она была председателем большого хозяйства: сотни гектаров полей, тысячи голов рогатого скота. Успешное производство. «Сельское хозяйство невозможно содержать без дотаций на Севере. В итоге мы с губернатором Орловым не сошлись во взглядах. Я ушла сама. А колхоз быстро развалился», — рассказывает она, прижимая к порезу салфетку. Как назло, куда-то пропали все аптечки.

Суп получается вкусным. Называем его суп-шиесник. Кто такого супа не ел, считай на Шиесе не бывал. Пообедав выдвигаемся на станцию. По пути заглядываем в вагончик «Вахта», который в 800 метрах от «Костра». Здесь тихо. Народ отсыпается после дежурства. Кто-то сидит за компьютером, отправляя последние сводки, отчёты.

Новые активисты прибывают постоянно

На самой станции с декабря почти ничего не изменилось. Только появились новые кучи песка и забором закрыта часть периметра. Установлена палатка активистов. Вместимость 10 человек. Постоянно топится печка. Нет пола — сразу снег. Холодно, но жить можно. Кроме того, организован постоянный пост на станции — позывной «Станция».

На здании сменились вывески. Вместо старых советских, теперь современные таблички РЖД.

Слава устраивает экскурсию. Попутно мы обнаруживаем в одном из самосвалов помойку. Это тоже незаконно. Как и наличие спиртного, о котором свидетельствуют пустые бутылки. Работа, организованная вахтовым методом, предполагает строгий сухой закон. За забором, на незаконной лесной дороге стоит  вагончик с позывным «Дом 2», где постоянно дежурят двое.

Везде нас встречают радушно. Словосочетание, «Какие вы молодцы, что приехали из самого Архангельска», мы услышим ещё сотни раз. А пока возвращаемся на «Костёр», чтобы поужинать и, наконец, поспать. Ноги гудят.

Но поспать не выходит. Постоянно прибывают новые люди. Кто из Москвы, кто из Онеги, приезжают ребята из Северодвинска. Есть из Котласа и Коряжмы, Сыктывкара и Яренска. Всех нужно встретить. Накормить. Напоить чаем. Рассказать обстановку. В этой суете проходит остаток дня.

Скании пошли на Мадмас

Вечером Аня уезжает на «Вахту» с моей аппаратурой. Я слушаю Наталью и Сергея — девушку и парня, поющих под гитару песни Егора Летова. Они как нельзя к месту. И вдруг «Стены». Когда-то я уже слышал эту песню. Но в том момент она прошла мимо, осталась незамеченной. Теперь буквально каждой клеточкой прочувствовал её смысл. Растягиваю «петличку», настраиваю камеру. Мотор. Поехали.

Давай разрушим эту тюрьму
Здесь этих стен стоять не должно
Так пусть они рухнут, рухнут, рухнут
Обветшавшие давно

И если ты надавишь плечом
И если мы надавим вдвоем
То стены рухнут, рухнут, рухнут
И свободно мы вздохнем

На последнем припеве раздаётся хрип рации: «Костёр, Костёр, ответь Вахте. Скании пошли на Мадмас, нужны четыре человека с Костра». Мы дослушиваем последние аккорды и срываемся на место действий.

Ковш летал над головами людей

Дорога мадмасского направления забита машинами. Вокруг грузовиков уже собрались все, кто был на станции. Лишь двое остались на посту «Костёр». Ещё двое на «Вахте». Когда я прибегаю на место, вагончик «Дом 2» уже раскурочен. В стороне горит костёр, экскаватор тушит его ковшом, разметает остатки. Следом идут Скании. Люди наивно и безуспешно упираются руками в машины. Словно несколько человек могут остановить многотонный самосвал. Ноги скользят по сырому, начавшему раскисать снегу. Крики мужчин и женщин. Ослепительный свет фонарей и прожектора экскаватора. Поломанные ветки и доски под ногами. Разбросанные дрова и вещи из вагончика. Рычание двигателей и дым выхлопных труб. Отборный русский мат с обеих сторон — естественный выплеск эмоций. Всё это смешивается в одну секунду, растянувшуюся в вечность.

Подхожу к грузовику со стороны водителя. Стучусь в дверь. Нужно задать вопросы — обычная профессиональная работа. Но шофёр не реагирует. Тогда встаю перед лобовым стеклом и показываю удостоверение с крупной надписью «ПРЕССА». Водитель продолжает движение вперёд, толкая меня. Разворачиваю удостоверение и прикладываю к стеклу. Реакции никакой, машина продолжает толкать меня по дороге. Человек за рулём явно не в себе.

Чуть дальше идёт экскаватор. Размахивает ковшом. Парни обхватывают девчонок за талию и отбрасывают в сугроб. А сами продолжают безуспешные попытки остановить технику. Девчонки с трудом выбираются из глубокого лесного снега и спешат на подмогу. Ковш продолжает летать над головами людей из стороны в сторону, сбивая деревья, ломая сучья. Как им не прилетело никому в голову, ума не приложу.

Куда едем, не скажу

Когда люди поняли, что первая Скания не остановится, отступились. Пошли к следующей машине. Кто-то из женщин сказал: «Может быть, этот не станет давить людей?» Стал. Так за экскаватором прошли две Скании.

Третью, на лобовом стекле которой висела табличка с именем «Саша», начинают останавливать бревном. Сначала бросают под колёса. Бесполезно. Затем упирают одним концом в снег, другим в корпус автомобиля под углом в сорок пять градусов. Бревно просто скользит по дороге. В какой-то момент водитель всё же выходит из кабины. Начинаются переговоры. На эмоциях. Надрывно. Кажется, сейчас изо рта гланды с кровью полетят.

К этому времени уже подъезжают урдомские, яренские активисты, люди из Коми. Всего на «поле боя» где-то 70-80 человек, не считая водителей. Кто-то рвётся в драку. Таких останавливают, урезонивают. Кто-то стоит в стороне, просто наблюдая, с готовностью включиться в противостояние, когда того потребует ситуация.

Вокруг Саши собралась толпа. Его никто не трогает. Просто задают вопросы. «Почему не вышли к активистам с просьбой пропустить? Почему сразу поехали ломать вагончик, в котором спали люди?» Наконец, и мне удаётся задать несколько вопросов . «Приехали вечером для перегона машин на базу. Куда именно? Не скажу», — отвечает водитель. И вдруг становится тихо. Скания заглохла. Кто-то выдернул ключ из замка зажигания. Пожалуй, это был единственный способ остановить колонну, не допустить трагедии, которой легко могло закончится это противостояние.

Надо возвращаться, да как друзей бросить

Экскаватор с двумя самосвалами уже ушёл на приличное расстояние. Несколько человек из числа активистов отправились за ними. Большинство остались здесь, у разбитого вагончика.

К нам подходят другие водители. Завязываются споры на извечные российские темы: кто виноват и что делать. Народ начинает понемногу успокаиваться. Несколько раз по рации связываются с ребятами, сопровождающими экскаватор. «Всё нормально, экскаватор сломался. Кажется, не сможет идти дальше», — отвечают на том конце. А это значит, что вся колонна теперь заблокирована. Лесная дорога, которую местные жители называют не иначе, как тропинкой, узкая, объехать его не получится…

Многие от усталости просто садятся в снег и отдыхают. Сергей, приехавший за несколько дней до нас: «Я у директрисы отпросился, переставили уроки. Уехал сюда помогать. Сначала поездом в Урдому, затем машиной подбросили. Скучаю уже по школоте своей, завтра бы возвращаться, да как друзей бросить после такого… Думаю, придётся билеты менять».

Полиция приехала через три с половиной часа

Со стороны экскаватора приводят водителя и «сопровождающего», который ранее, по словам очевидцев, подговаривал экскаваторщика, руководил сносом вагончика. У первого кровь на лице, но видно, что повреждения не серьёзные. Я отвожу в сторону своего давнего знакомого Андрея. Не сильно вы его, спрашиваю. «Вообще его никто не трогал. Вывалился из кабины, ударился. Не знаю, то ли о гусеницу, то ли на дороге что-то валялось», — отвечает.

Обоих держат. Не дают уйти. Ждут полицию. «Сопровождающий» отвечает на вопросы, а экскаваторщик отвернулся от всех лицом к лесу. Уже успокоился и не орёт. А ведь чуть раньше он буквально бросался на людей, пинал их ногами в голову с высоты кабины.

— Так вы хотели экскаватор своим ходом гнать?

— Да.

— У него что от ходовой-то останется?

— И через реку своим ходом.

— Чтобы переправу нашу проломить?

— Это двухсотка, он не проломит.

Мужики спорят около часа. Оба «задержанных» ещё качаются, но явно начинают приходить в себя. Экскаваторщик замерзает и просится в кабину Скании. Его отпускают. Забирается внутрь без посторонней помощи. Вполне нормально ходит.

Полиция приезжает только через 3,5 часа после первого вызова, поступившего от активистов. Начинается опрос пострадавших, берут объяснения со свидетелей.

Меня опрашивают уже в вагончике. Здесь тепло. Можно, наконец, попить чаю, перекусить. Лейтенант полиции ведёт себя корректно. С ним девушка-полицейский, у неё другой настрой: складывается впечатление, что она видит здесь в людях потенциальных преступников.

Есть белки, нет белок, а спать охота

Проходит ещё несколько часов. Ставлю первый репортаж, заливаю видео. Публикация выходит в свет. И за маленьким окошком тоже уже светло. Не сплю двое суток. Да уже и не хочется. В голове ясно, как в безоблачном синем шиесском небе. Второй день стоит шикарная ясная тёплая погода. Тайга высвечивается лучами солнца. Вокруг следы лис, зайцев. Пару раз замечаю снегирей и белку. «Ты знаешь, что Урдома переводится как «белкин дом»? Ур — белка на языке коми», — спрашивает хрупкая студентка из Северодвинска.

Но я слышал и другое значение: на коми уртöма – место, где нет белок. Но разочаровывать северодвинку не стал. Ведь белки тут явно есть. Лена тоже еле стоит на ногах и не спала вторые сутки. Она приехала накануне взяв небольшой отпуск на заводе, где работает токарем. Необычная для девушки профессия. Ехала на машине с парнем, который служит в военной разведке и был среди «вежливых людей», охранявших общественный порядок перед референдумом в Крыму. Кого тут только не встретишь…

По рации зовут на «Костёр». Обещают накормить и на пару часов освободить вагончик, чтобы нам поспать. С трудом преодолеваю эти 800 метров. Ноги совершенно отказываются ходить. Перекусил и готов свалиться замертво на ближайшем топчане… Но неожиданно приезжает полицейская ГАЗель.

«Профилактическая» беседа

Нас начинают снимать на видеокамеру и рассказывать, какие административные статьи мы нарушаем. Оказывается, на место прибыл временно исполняющий обязанности главы МВД по Ленскому району Владимир Ошеров. Его часовая профилактическая беседа сводится к тому, что нахождение на этой дороге и препятствование проезду техники является незаконным. Тут же он проговаривается, что экскаваторщик лежит в больнице, у него диагностирован перелом позвоночника. Никто не верит, ведь все видели, как бодро тот запрыгивал в кабину грузовика, как спокойно стоял ночью, ходил. Цель визита Ошерова остаётся для активистов загадкой. Полицейские садятся в машину и едут в вагончик «Вахты».

Тут же приезжают ребята из Урдомы и рассказывают, что экскаваторщика Козлова отправили санрейсом в Архангельск, уронив с носилок перед посадкой в вертолёт. местные жители очень возмущены: уже 20 лет санавиация, по их словам, не вывозит из Урдомы тяжелобольных детей и взрослых. Делают вывод, что полиция боится последствий, и диагноз ему просто придумали, чтобы как можно скорее отправить подальше.

(Сегодня уже известно, что Козлов отделался ушибами и самостоятельно ушёл из архангельской больницы. Никаких переломов позвоночника, разрывов внутренних органов и других страшных диагнозов, которые распространили полицейские, у него нет. Впрочем, как не подтверждаются фейковые сообщения некоторых СМИ о «коктейле Молотова», трёхчасовых пытках, взятии в заложники и прочий бред — прим. ред.).

Наслушавшись полицейских и свежих новостей, напившись чаю, наконец, заваливаюсь поспать. Часа на два.

Новый пост, позывной — «Ленинград»

Пост «Дом 2» разрушен. Утром он загорелся. Наверное разошлись угли в печке. Пожар потушили своими руками с помощью полицейских. Вокруг разбросаны доски, брёвна. Какие-то вещи из вагончика лежат в сугробах.

Днём сюда наведались высокие полицейские начальники из Республики Коми. Обещали активистам, что Скании больше не появятся на стройке. В сопровождении полиции грузовики покинули Шиес.

Вечером снова тревога: «Три Скании, гружёные бочками с дизтопливом, идут на станцию», — сообщают по рации. Люди в бешенстве выходят преграждать путь. Но нет, тревога оказывается ложной. Грузовики ушли на другой объект.

Армейская утеплённая палатка и большая печка уже установлены. Мы заходим внутрь, изучаем пространство, начинаем обустраивать настил. Анатолий из Архангельска, приехавший сюда с нами на несколько дней, объясняет устройство печи, которая может гореть на одной угольной закладке около шести часов. Разжигаем топку. У Анатолия свой бизнес. Он большой рыбак и путешественник. Замечательно обустраивает лесные лагеря, вкусно готовит. На Шиес хотел ехать своей машиной, но та сломалась. Довольно быстро нашёл свободное место среди отъезжавших и отправился в путь, посмотреть на происходящее своими глазами.

В палатке собирается всё больше народу. Скоро она станет центральным пунктом, куда будут стекаться вновь прибывающие активисты, с новостями и посылками с других блок-постов.

Тоня объявляет: «Давайте палатке дадим позывной «Ленинград», потому что она из Ленинграда к нам приехала!» Все смеются, но соглашаются — пусть будет «Ленинград».

Вместо «Дом 2» на мадмасском направлении активисты ставят машину. Тот самый УАЗик, которому пришлось возвращаться за вещами на место ДТП в первый день нашего путешествия. В машине постоянно дежурят двое.

Запущенный генератор выходит из строя. Есть второй, поменьше, но в нём нет свечки, придётся ждать её из Урдомы. Это уже завтра. Ничего, посидим у костра, а фонари и телефоны отправим шиесской почтой на «Вахту» для подзарядки.

Рабочие со всех концов страны

Стемнело. Никому не спится, хотя каждый вымотан событиями прошлой ночи, установкой палатки, дежурствами на станции, да и ложная тревока забрала много времени и сил. Кто-то пьёт чай, другие топят печку, рубят дрова на костёр. За разговорами переходим на тему рабочих. Сегодня как раз приехала новая партия. Им, наверное, уже показали фильм, в котором об активистах говорится, что это некая секта, которой платят сумасшедшие деньги. Об этом фильме рассказали активистами сами рабочие. Но речь у костра о том, враги они или не враги. Одни приходят к мысли, что рабочие должны отказываться от строительства мусорного полигона и не приезжать сюда, поступать по совести. Другие считают, что враги не рабочие, а их руководители. «Не от хорошей жизни они с югов едут на Север, да ещё и вахтовым методом работать. Значит, у людей действительно нет работы дома», — говорит такой же простой рабочий из Урдомы.

— А давайте спросим их сами? Прямо сейчас пойдём и спросим!

— Так ведь ночь, они спят.

— А, ты не в курсе, здесь круглосуточно работа «кипит». Пошли, сейчас увидишь цирк.

Выдвигаемся на стройку. Подходим к центральной площадке. Слышны постукивания ломиков по льду и какой-то шорох. Оказывает, вся ночная смена работает. Одни отбивают лёд, другие складывают его лопатами в кучи, сгребают снег. Картина настолько сюрреалистическая, что поверить в этот идиотизм трудно.

Завязывается разговор между активистами и рабочими. Со всей стройки подтягивается охрана и окружает нас полукольцом.

Рабочие: Чего вы к нам пришли?
Активисты: Это вы к нам пришли, на нашу землю и вырубили наш лес!

Я стою рядом с молодым парнем, откуда, мол? Он спокойно отвечает: «Я из Брянской области. Водитель. У нас работы нет совсем. Отказаться от предложения поехать на заработки было бы глупо. Или мне зубы на полку складывать?» Кто-то из урдомских парирует: «Так ты здесь на лопате работаешь, а не водителем. Неужели дома, в тепле, рядом с близкими, работу на лопате не найти?» Нет, говорит, не найти. Особенно, когда за это платят по расценкам квалифицированной работы. Здесь есть люди из Ростовской области, Краснодара. Местных — из Урдомы и Коми — крайне мало, буквально единицы. Никто не хочет работать на мусорный полигон московских ТКО.

В какой-то момент разговор переходит на повышенные тона. Снова несётся отборный мат и взаимные оскорбления. Кажется, что вот-вот начнётся драка. Охрана при этом не предпринимает никаких действий, словно ждут от активистов нападения, надеются на очередное столкновение. Но всё заканчивается мирно. Рабочих отправляют в столовую на обед, а мы возвращаемся к костру.

Почувствуйте разницу

Не проходит и часа, как по рации сообщают: Со стороны Урдомы едут ДПС, со стороны Мадмаса — полиция. Оказывается, руководитель стройки позвонил в полицию и заявил о драке, якобы на рабочих напали. Прибывшие сотрудники МВД просят одного из активистов, подпадающих под какое-то описание, пройти на опознание. Но рабочие опознать его не могут. Из Архангельска приехал заместитель руководителя отдела общественной безопасности, он называет должность, но не называет фамилию: «Я оставляю здесь наряд полиции, будут дежурить круглосуточно. Другого выхода я не вижу». Я уточняю, когда произошёл инцидент, на который поступил вызов? Час назад. Другими словами, когда полицию вызывают активисты, едут 3-3,5 часа, когда руководство стройки — всего час. Чувствуете разницу?

Время летит незаметно. Скоро уже рассвет. Дежурные уходят сменить пост «Станция». Остальные заваливаются спать.

Демонтаж ворот на мадмасском направлении

Георгий пчеловод. Где-то в области у него дом и пасека. Зарабатывает на жизнь исключительно мёдом. На Шиес приезжал уже несколько раз. Наше утро начинается весело — Георгий идёт в сторону ворот на мадмасском направлении. Взяв с собой шуруповёрт, он методично разбирает ворота, аккуратно складывает болты и другие запчасти, чтобы его не обвинили в хищении. Акция ни с кем не согласована — это его личная инициатива.

Полиция снова на удивление быстро приезжает на вызов строителей. Георгия забирают для составления протокола и выяснения личности. Когда он вернётся вечером, ворота уже будут восстановлены, а шляпки болтов спилены, чтобы он не мог повторить разборку конструкций. Пчеловод обижается: «Вас тут такая толпа и не могли им воспрепятствовать, помешать собрать ворота, что вы за люди такие?!»

Сергей из Урдомы отвечает, мол, дорога скоро всё равно станет непроезжей, а «Технопарк» уже получил предписание о сносе незаконного забора, так что нет никакого смысла в этих действиях. Сергей плотного телосложения, говорит, что воевал на Донбассе. Сейчас работает в Урдоме. Он ездит на Шиес уже несколько недель. Заканчивает вечером работу, приходит домой переодеться и на ночь выезжает на станцию. Утром на работу. Следующую ночь проводит дома. И так по кругу. «Многие из Урдомы делают так же. Разбиваемся по очереди, чтобы не всем вместе тут съезжаться. Таким образом помогаем ребятам, которые живут на Шиесе постоянно, подменяя их на ночь».

Из Кирова с котом и собакой

Третий день нашего пребывания на станции проходит мирно. Только следователи МВД нарушают покой активистов, приехав на место столкновений. Проводят следственные действия. Снова опрашивают свидетелей.

А люди всё прибывают. Многие приезжают буквально на день. Посмотреть своими глазами на станцию, на стройку. Пообщаться с теми, кто в ночь на 15 марта стал очевидцем событий. Трудно сказать, сколько всего людей побывало в эти дни на станции. Мне кажется, что не меньше трёх сотен. Кто-то считает, что значительно больше. В ночь перед нашим отъездом, к «Костру» на личном автомобиле «Ока» приехал пенсионер из Кирова. Приехал не один, а со своими домашними питомцами — собакой и котом. Некому было оставить, и пенсионер решил взять их с собой. Кировчанин не смог остаться равнодушным к тому, что творится на Шиесе, и приехал помочь в дежурстве возле незаконной стройки.

«Не будет здесь никакого мусорного полигона. Я уверен!»

Есть и люди, приехавшие чтобы попытаться самостоятельно разобраться, кто прав, а кто виноват был той ночью, кто спровоцировал противостояние, был ли «коктейль Молотова», пытали или не пытали, избивали или не избивали экскаваторщика. Благодаря откровенно недостоверным новостям, довольно оперативно размещённым на страницах некоторых СМИ, многие пребывали в растерянности.

«Не может быть! — сказал я себе. Сел в машину и поехал на место. Правда дороже. Теперь я знаю точно, кого никогда не стану читать, кому никогда уже не поверю», — говорит Петрович из Вельска и добавляет: «Я вижу какими вы стали близкими друг другу. Сплочёнными. Не будет здесь никакого мусорного полигона. Я уверен!»

А у костра на новом посту с позывным «Ленинград» снова затянули «Стены» — песню, ставшую гимном шиесских дежурных.

И если ты надавишь плечом
И если мы надавим вдвоем
То стены рухнут, рухнут, рухнут
И свободно мы вздохнем

***

Рабочие желают активистам успехов

Постскриптум. Через несколько дней экскаваторщик Козлов, чуть не убивший активиста ковшом, самостоятельно покинул больницу. В вагончиках и палатке активистов на станции Шиес прошли массовые обыски. Полицейские перевернули все вещи в поисках непонятных предметов в рамках непонятного уголовного дела. Официальная информация МВД на момент подготовки репортажа отсутствует. Одни давят людей машинами, а у других проходят обыски. Мы живём в стране, где удивить нас чем-то уже не получается. По последней информации, поступившей с места событий, некоторые рабочие начинают покидать стройку. Их беспрепятственно пропускают. Рабочие желают активистам успехов.