В Архангельске поставят верфь и заложат шхуну

На берегу Северной Двины решили строить поморскую шхуну. Команда строителей — международная. Задумка принадлежит члену Русского географического общества, шкиперу и основателю клуба «Морские практики», Евгению Шкарубе. 

И сегодняшний наш разговор с ним.

Поморская культура — первая

— Евгений, это не первый ваш проект, связанный с технологиями нашего судостроения. «Поморская шхуна» продолжение недавнего проекта «Поморский карбас». Почему вы решили заняться именно этим?

— С самого детства я учился яхтингу. Преподавали нам любящие своё дело, грамотные специалисты. Было это в Новосибирске. Потом судьба завела меня на архангельскую землю, на Соловки. И в какой-то момент жизни я понял, что могу получить важные знания об исконной мореходной культуре в самом ее пласте. Здесь же свой морской язык, свои традиции. А поморская культура — первая морская культура. Она тут возникла. Ни Чёрное море, ни Балтика, такую мощную народную культуру не дали.

И я учусь. В каждом походе по Белому морю что-то узнаю. Самое интересное на уровне языка. Тут свои термины, о которых мы и не догадываемся. Причём, терминам тем лет неизвестно сколько. На них говорят даже бабушки с побережья: от Койды до Живых вод. Нам их речь приходится расшифровывать. А для них — это жизнь.

— Совершенно живая речь. Не гибнет. Сохраняется.

— Воспринимаешь все морские науки совершенно с другой стороны. Когда мы вернулись из кругосветки, в 2015 году, то купили здесь лодочку. Моторный парусник, построенный по мотивам шняки. Современная, но нам было интересно пойти на ней по Белому морю.

Гандвик — не для яхт

Людей набралось сразу на все этапы. Яхтсмены из других регионов, небедные москвичи, которые никогда здесь не были. Но надо было видеть, с каким желанием они пошли сюда, в Белое море. Они до него доросли. Вообще, чтобы морские науки понимать, нужна вся жизнь. Это космос знаний, которые в тебе нанизываются одно на другое, их можно бесконечно постигать.
И вот мы ходили на этой лодочке. Сам формат путешествия по Белому морю на открытой шлюпке, он очень правильный, очень нам подходит.

— Почему?

— Белое море не оборудовано для яхт. Нет тут причалов, удобных бухт, яхтенных стоянок…
На современной яхте к берегу не пристать. И к нашим страшным причалам с торчащими железяками еще опаснее подходить. Нет ни электричества, ни воды. Я, вообще-то, за комфорт в путешествии. Внутри домик, как у улитки, наружу выглянул, там ужасы. Я такое соединение люблю.

— А какой же, к примеру, на карбасе дом?

— Палатка. Шесть часов переход, причалил, разбил палатку. Маленькую яхту на берег не вытащишь, там киль, она упадёт. И надо всё время о ней заботиться. И нужна маленькая лодочка, чтобы с неё переезжать на берег. Для лодочки места нет. Сплошное неудобство.
А тут — достал палатку, разбил, разжёг костёр. И дома. Другой формат путешествия, и он мне кажется более удачным для Белого моря.

Уйдут последние, и ничего у нас не останется

— И вы решили шить удобный для нашего моря карбас?

— Да, построили карбас в Лешуконье.

— А сейчас он где?

— Стоит зачехлённый на стоянке яхт-клуба на Логинова. Мы задумали построить парусный карбас. Надо сказать, что карбас, это та часть культуры, которая ещё жива на Белом море. Их могут строить ещё во многих местах.

— Мастера ещё есть, но немного.

— Мастера уходят. Уйдут последние, и ничего у нас не останется. Так как нет никаких чертежей, никаких нормальных фотографий. И, я считаю, оставлять просто так эту ситуацию нельзя. Навык будет утрачен. Вот и решили – строить.

Чтобы на небесах не перепутали

Нам нужен был парусный карбас, а парусных уже не шьют. В краеведческом музее нашли модель парусного карбаса. И у нас в музее их целая коллекция. Большенькие, меньшенькие. И среди них отыскался нужный карбас. Сделан профессионально, добротно.

— Все равно! Как можно строить по модели?!

— Музейщики сказали, что делали поморы такие модели практически один в один. Чтобы на небесах не перепутали. Каждый хозяин лично следил. Сняли с музейного карбаса копию, поехали с ней к мастеру в Лешуконское. Он сказал — построим.

На Соловках, в Святых воротах, стоял фрегат

— Вотивно-корабельная тема очень интересная.

— Есть тип гипертрофированных моделей, как средневековая картина, где нет жестких пропорций, главная фигура больше, второстепенная меньше. А тут всё в масштабе. Кстати, идея замечательная, я когда-нибудь хочу взяться за этот проект, была замечательная традиция — делать модели своих судов и приносить их в храм. Не наша, правда, традиция…

— Читала, что во Франции такое было.

— Во Франции, в Германии, в Швеции, в Греции… В христианском мире это было принято. Часто встречаю. В Греции, в храме Святого Спиридона висят. Они у ювелира заказывают серебряную модель, лодочку, и несут к иконе.

— Вотивные подвески? Их в храм, к иконе несли. Отец Писахова, ювелир, делал такие. Болит нога, он делал серебряную ногу, и её несли в храм, подвешивали к иконе.

— Да! Слово это забыл. И там, в храме и лодки есть, и даже автобусы, я видел. Живая культура.

— Не знаю, вешали ли у нас изображения лодок… Не встречала. Но обязательно ходили в храм перед выходом в море, и после возвращения, с благодарным подношением.

— На Соловках точно были. В Святых воротах, в проходе. Фотографии старые сохранились Прокудина-Горского. Там в воротах стоит деревянная модель фрегата, которая сейчас в краеведческом музее.

Поняли, что построили лоцманский карбас

— И что в результате? Карбас-то получился таким, как надо? К нему нет претензий?

— Он проходил две навигации. А насчёт претензий — форма карбаса нашего отличается от того, что строят сейчас. Сейчас строят моторные, они лоханистые, а парусный другой формы, и мы сомневались, то ли мы сделали. В итоге поняли, что построили лоцманский карбас, который быстроходен, но не слишком мореходен. Не для морских путешествий. Судно «река/море». Особый формат.

— Туда-сюда мотаться.

— Ну да. Лоцманская служба: корабль подходит к устью Северной Двины, становится на якорь, и к нему на карбасе «подбегает» лоцман, поднимается на борт, а карбас возвращается или ждёт, когда закончится проводка. Такой доездной карбас должен быть быстрым, хорошо ходить против ветра, мы такой и построили. Исследования по нему у нас сейчас только заканчиваются.

Исторический подтекст с современной оснасткой

— А то, что вы хотите делать сейчас, это не работа над ошибками, а нечто другое?

— Это совсем другая история. Она та же только по идее. Мы хотим строить большое судно, длиной двадцать метров. Экспедиционное, комфортное, с каютами, туалетами, с кухней, кают-компанией, печкой, баней.

— Раньше были туалеты на судне? Неожиданно…

— У нас нет задачи — делать реконструкцию. И если мы в карбас ничего нового не ввели, то здесь решили взять красивое, крепкое, удобное судно, с историческим подтекстом, и оснастить современными механизмами, навигацией. Развить традицию.

— Из какого дерева корпус?

— Северная сосна. Всё, как было раньше. Только раньше это было грузовое судно, а теперь — туристическо-экспедиционное.

— Что теперь за основу взяли?

— Поморскую шхуну. В основе — народное судостроение. Норвежская шхуна, поморская шхуна, нет разницы. Шхуна — это тип парусного вооружения. Судно с косыми парусами. Мы её так назвали — поморская. Она ходила по Белому морю. Таких шхун на Поморье было очень много, особенно на рубеже XIX-XX веков. Потом у нас они исчезли, а в Норвегии остались.

В море ходят по делу

После войны ещё были эти суда, но их быстро куда-то задвинули. А у норвежцев они сохранились. Потому мы к ним и обратились. Ведь поморские и норвежские суда по сути одно и тоже. А у нас технология утеряна, в отличии от карбаса.

— И где конкретно их строят в Норвегии?

— Да по всей стране. В Вардё, недалеко от Тромсё есть верфь. Идея пришла год назад, когда мы стояли рядом с Бергеном. Мы тогда в первый раз увидели такую верфь, и такие суда. Там они восстанавливают старые и строят новые. Увидели и поняли — вот оно. Строить какое-то судно из головы, придумывать не хотелось.

— Велосипед изобретать странно…

— Мы давно уже подумывали об экспедиционном судне, чтобы оно было мореходным, чтобы на нём можно было пойти в любой конец, в высокие широты, в Антарктиду, на Грумант, куда угодно. На современной яхте этого не сделаешь. Она не для таких вод. Не для льдов, не для штормов.
Хотелось крепкое судно. И подумывали заказать проект по своим желаниям. Но у всех этих вариантов не было исторических корней. Поморских фотографий или чертежей не сохранилось. Взять прототипом коч? Как его делать — непонятно. И каким он должен быть? А тут — вот! Они строят.

Мы к ним зашли, директор показал чертеж такого судна. Всё понравилось. Но если строить у них — будет ужасно дорого. И неинтересно. Предложили: «А давайте вы к нам будете наезжать? На ключевые этапы стройки. Приехали, показали, как делать тот или иной узел».

— У них старинные суда так востребованы?

— Они все рыбаки, и в море ходят по делу. Как мы в лес — не гулять, а за грибами. Когда в феврале идёт треска на Лофотенских островах, у меня ощущение, что каждая семья назначает кого-то ответственным за заготовку трески. Он садится на такое судно, заготавливает на нём центнер рыбы, замораживает и везёт домой. Как мы в деревню едем картошку копать.

А сейчас это стало ещё и туристическим направлением.

Кораблестроение – архитектура Севера

— У нас корзинки плетут для дела — по грибы ходить, у них — шхуны строят. И сохранились старинные чертежи?

— И чертежи, и суда, а самое главное, они их строят. А современные технологии позволяют дать этим судам долговечность. Не нужно с ним возиться. Если раньше такое судно ходило 20-30 лет, то теперь оно не гниёт. Пропитки, краски, лаки, механизмы другие, — всё это делает его более прочным и удобным. И конопатить не надо, сейчас герметиком швы заливают.

— То есть, внешне судно будет по образу и подобию, но сделают его по новым технологиям?

— Поморы очень практичны. И этот принцип мы применяем. Если есть возможность поставить современный мотор, зачем со старым мучиться? И так далее.

— Значит, вы построите шхуну для дела?

— Для дела. В чём особенности поморской шхуны, чем они нам так важны? Она очень прочная. И эта прочность кратно превышает прочность других судов.

— Надёжное, если в шторм попадёшь?

— В шторм всегда что-то ломается, но это не яхта. Это классика, проверенная веками именно в этих широтах. Форма парусника столетиями шлифовалась, как камень, до идеального состояния.

Поморские суда — это своеобразная архитектура Севера. Не было б у нас этих домов, бань, колодцев, храмов, мы бы много потеряли, правда? С кораблестроением то же самое. Конструктивные решения, которые становятся декоративными, со своей эстетикой. И мы хотим всё это сохранить, но сделать комфортным, чтобы было тепло, безопасно, удобно управлять и ходить, куда захотим.

«Будем набирать бригаду из местных»

— Вы нашли мастеров с норвежской стороны. Кто с нашей?

— Есть в клубе люди, которые увлечены проектом. И будем набирать бригаду из местных жителей. Такие люди, я уверен, есть.

— Когда и где планируете начать?

— Мы встречались с губернатором, он проект поддержал, и я предложил ему Красную пристань. Сделать там временный ангар, устроить верфь, которая потом будет принадлежать Северному морскому музею. Думаю, у нас это получится.

— Откуда деньги на проект? Одни приезды норвежцев в копеечку влетят.

— Нас поддержал Баренц-Секретариат, Андрей Шалёв. Сказал: «Это наш проект. Что же нам финансировать, если не совместную постройку шхуны?!» Проезд и проживание норвежских специалистов они берут на себя. Гонорары там, конечно, огромные, но они часть гонораров тоже на себя берут.

Сам проект оплачивает клуб «Морские практики», которым я руковожу, сообщество яхтсменов и морских путешественников.

Когда строили карбас, я объявил, что есть такой проект, мы будем ходить в плавания, участие стоит каких-то денег. И народ перечислял. Кто-то за плавание, кто-то просто так. Так набрали денег как раз, чтобы заплатить за судно. И построили.

Проект «Карбас» позволил обкатать схему, по которой мы идём сейчас. И деньги на шхуну соберем так же.

Судно будет принадлежать некоммерческой организации, документы мы оформляем. Деньги, которые соберем за туристическое обслуживание, пойдут на поддержание шхуны и вообще на поддержание проекта «Поморское судостроение». Мы обязательно что-то ещё станем делать.
И надеемся на поддержку правительства области. Собственно говоря, Игорь Орлов уже о ней уже сказал.

— А что это даст области?

— Область получит верфь с технологиями, с профессиональной командой, с полностью выстроенной технологической цепочкой. Верфь точно будет передана Морскому музею.

И планируется она необычной. Станет новым туристическим объектом. Там будут два яруса смотровых окон. Можно посмотреть, как строят судно. И вход на галерею второго этажа возможен, чтобы видеть процесс, но не отвлекать работающих.

Вы представляете такое в центре Архангельска? Город получит объект, описание, документацию, профессионалов. И дальше можно строить. Я, как практик, занимающийся этим направлением, вижу, что в Архангельске пять таких судов построй — мало будет. Чтобы они катали желающих.

За образец взяли шхуну «Матильда», 1884 года постройки

Увлечение высокоширотным туризмом есть. Мы в прошлом году были на Шпицбергене, штук тридцать судов такого класса насчитали. Но все они приспособленные, из бывших рабочих буксиров. Исторического судна нет. Думаю, и там оно будет востребовано. Шпицберген, Земля Франца-Иосифа и так далее… Если от Архангельска убрать море, что от города останется? И если в это не вкладываться, то во что же?

— И когда планируете начать и закончить?

— Проект у нас есть. Взяли за образец шхуну «Матильда» 1884 года постройки. Норвежцы скоро к нам приезжают выбирать лес. Зима заканчивается, а древесину можно заготавливать, когда лес спит. Дальше сделаем эскизный проект ангара.

И если найдём финансирование ангара, область обещала помочь, то весной построим. А летом будем закладывать шхуну.